
Неля Шкляренко и Великая Отечественная Война
Неля Шкляренко повзрослела достаточно рано.
Как-то летом, после окончания 5-го класса, отправила ее мама одну, двенадцатилетнюю, на поезде, из любимого Ростова-на-Дону к отцу, в Ленинград, – пожить. С отцом мама Нели, Анастасия Михайловна, была в разводе.
Неля нашла по заученному адресу дом в большом городе, сводных сестер и новую жену папы, Ариадну. А вот отца, Василия Шкляренко, в Ленинграде не оказалось: он строил дороги на Дальнем Востоке. Ариадна приняла юную гостью, оставила пожить у себя. Пришел сентябрь. Пора в 6-й класс. Ариадна в школу Нелю записывать не торопилась, а учиться важно. Вспомнила она тогда, что у ее отчима, Алексея Швайко, партийного работника, годами проводившего в разъездах по всему СССР, есть родственники в Ленинграде. Самостоятельно нашла их в милионном городе: попросила купить себе билет в любимый Ростов-на-Дону, к маме. Родственники Алексея Ивановича были людьми добрыми и помогли деньгами. Неля вернулась домой. В Ростов. Учиться.
… После этой истории мамины предложения поехать снова к отцу в Ленинград и поступить там в институт Неля категорически откланяла. Мама надеялась, что Неля передумает: в июне 1941 года после окончания девятого класса просила съездить хотя бы на 2 недели – посмотреть, может понравится, купила дочке билет. Неля же в свои 16 лет оставалась непоколебимой: «не поеду!». Билет было терять жалко, решила Анастасия Михайловнка поехать сама, на разведку: узнать все про институты Ленинграда. Уехала. Это было 19 июня 1941 года.
Неля осталась в Ростове, в коммунальной квартире на улице Энгельса 21, с двоюродным братом Вовкой, что был старше на 2 года, – приехал погостить на лето. Анастасия Михайловна оставила ребятам денег и еды на 2 недели…
… Ночь с 21 на 22 июня 1941 года в Ростове была душной. Неля еще спала на раскладушке, на балконе, что выходил во внутренний двор-колодец, когда рано утром Вовка вбежал к ней и разбудил криком на весь двор, криком, что запомнится Неле на всю жизнь: «Войнааа!… Пока ты тут дрыхнешь, война началась!».
Вову забрали на фронт ровно через 3 дня. Попрощавшись с сестрой, он оставил ей на хранение модную в те времена «соколку», трикотажную футболку со шнуровкой: “Можешь носить, пока я на фронте. Разрешаю. Вернусь, заберу». Он не вернулся. Рядовой Владимир Александрович Симоненко пропал без вести в мае 1943 года.
***
Так началась война, и так Неля осталась совсем одна. В родном городе, Ростове-на-Дону. Две недели прошли незаметно. Деньги и еда закончились. 14 августа наступил день ее рождения, ее семнадцатилетия. От мамы вестей не было, мама не возвращалась. Это уже потом, долгое время спустя, Неля узнает, что выехать из Ленинграда в то время было очень сложно: поезда отменяли, билеты на оставшиеся поезда разбирали в минуты, а идущую в растерянности по городу Анастасию Михайловну прямо с улицы забрали в Кингисепп, рыть окопы. В июле-сентябре 1941 года шла ожесточенная борьба на подступах к Ленинграду, в которых советские войска занимали в основном оборонительную позицию. Немцы поочередно завладели Новгородом, Чудово, железными дорогами, которые связывали Ленинград с остальным СССР. Восьмого сентября 1941 года фашисты захватили Шлиссельбург, тем самым замкнув кольцо блокады…
В первые месяцы войны все друзья, со двора и школы, еще оставались в Ростове. Предоставленная сама себе Неля много гуляла в компании подростков, ходили друг к другу в гости. Бегала Неля и на рынок: продавала вещи из дома, что считала ценным, в основном постельное белье, зарабатывая таким образом деньги на еду.
В конце августа 1941 года соседка и лучшая подруга, с которой еще секретки делали в детстве и клялись друг другу в дружбе, Неля Ефраимская, предложила Неле перейти к ней в еврейскую школу: «Будем в школу вместе ходить, вместе уроки делать, все вместе!». И Неля согласилась. В еврейскую школу, в годы войны с фашистами! Она привыкла принимать серьезные решения самостоятельно.
Семью Ефраимских Неля очень любила. Папа Оскар Наумович, директор крупного завода, еще до войны, в 30х, катал двух Нель, в открытом самолете У-2. Неле Шкляренко было совсем не страшно, а Неля Ефраимская, даже рядом с папой, летать боялась. Потом Неля Шкляренко в 1937-м носила передачи Оскару Наумовичу в следственный изолятор. Но выхлопотала жена за Ефраимского… Отпустили.
В начале учебного 1941 года учеников из еврейской школы Ростова-на-Дону отправили в колхоз! Шла война, фронт совсем рядом, но в Ростове все шло своим чередом. Многие надеялись, что война эта скоро закончится…
После двух недель сбора урожая, обе Нели вернулись в город. Стало понятно, что немцы приближаются. Многие евреи Ростова, те что могли себе позволить, стали поспешно покидать город: еврейскую школу закрыли, а любимая Неля Ефраимская уехала с мамой, Полиной Наумовной, в Удмуртию, далекий город Сарапул, обещая писать письма.
Школы закрыли. Друзей оставалось все меньше. Многих ребят призвали в Красную Армию. Стали раздаваться первые сирены над городом, предупреждающие бомбардировки. Как-то на улице сосед и одноклассник Вовка Туманов при очередном вое сирены схватил Нелю за руку и понесся с ней в бомбоубежище. Сильно исхудавшая Неля в легком платье едва поспевала за ним. Вовка тянул ее через трамвайные пути. За них и зацепилась. Упала, разбила ноги в кровь. Но в бомбоубежище успели. Через несколько дней Владимир Туманов ушел на фронт.
Как-то Неля сидела у подруги, Нины Жученко: щелкали семечки. Нинина мама где-то раздобыла их огромный, как из-под картошки, мешок. Вдруг стук в дверь. Мама Нины быстро сказала девочкам: «Прыгайте в окно, на козырек крыши». Неля с Ниной прыгнули: со второго этажа, на козырек крыши первого, затаились. Шел обход: искали работоспособных для отправки за город, рыть окопы. Далеко не все возвращались с этих работ. Это уже потом Неля стала смелее: залезали на крыши, тушили зажигательные бомбы, дежурили по очереди.
21 ноября 1941 года немцы вошли в город… Первое, что увидела Неля: мотоциклисты мчащиеся по улице Энгельса. Многие тогда вышли на улицу. Неля держала на руках четырехлетнего соседского мальчика, Кольку Антонова, который вдруг закричал: «Немцы – своолочи!», напугав этим и Нелю, и стоявших рядом людей.
Видела Неля как вели фашисты пленных, советских солдат, по центральной улице, ее улице, Энгельса. Плотной колонной, подталкиваемые по бокам немцами с автоматами, шли изнеможённые солдаты, многие раненные. Тогда-то Саша Дорогавцев и выдернул одного красноармейца из этой колонны. Быстро спрятали его ребята за своими спинами, окружили кольцом. Отошли с солдатом во двор Нелиного дома, спрятали в подвале. Солдат был ранен. Организовали лежанку.
Солдат в подвале провел всего несколько дней. Ребята навещали, приносили еду. Но за ним пришли. Соседка, Хаванская, выдала красноармейца немцам. С ужасом Неля наблюдала с балкона, как пришли немцы, целеноправленно пошли в подвал, вывели оттуда раненного солдата, перевели на другую сторону улицы и тут же расстреляли.
Когда советские войска в ноябре 1941 года сдали Ростов-на-Дону, немцы взяли в плен тысячу наших солдат и показательно провели их по Энгельса, главной улице города. Среди этих солдат шел и Николай Боярский, будущий народный артист театра и кино, дядя Михаила Боярского.
Из рассказа М.С. Боярского: «Мокрые солдатские сапоги задубели на холоде. Идти было трудно. Когда кто-то падал – немецкие автоматчики расстреливали обессиливших. Местные жители, стоявшие вдоль улицы, кидали солдатикам хлеб, ставили ведра с водой. Дядя шел в крайнем ряду. Когда автоматчик отвернулся, кто-то дернул его за рукав и затащил за спину горожан. Немцы не заметили, как его выдернули из толпы пленных. Приютила дядю донская казачка Матрена Ивановна. Она две недели прятала его у себя с риском для жизни, отнеслась как к сыну. Когда наши заняли Ростов, всех пленных немцы расстреляли. Получается, что дядя спасся чудом.
Видела ли Неля тогда Николая Боярского в шествии пленных… Они встретились снова 9 мая 1975 года в Ленинграде. После посещения Пискаревского кладбища, уже взрослая Неля с семьей обедала в ресторане Ленинградского театрального общества, только там оказались места в праздничный день. Пустой зал. Вошел уже известный актер Николай Боярский. Один. В костюме и орденами. Сел за соседний столик, сделал заказ, задумался… Неля почему то медали никогда не носила. Ни сразу после войны, ни 30 лет спустя. Так они пообедали рядом, может вместе вспоминали улицу Энгельса в Ростове… И разошлись. Уже навсегда.
***
В первые дни фашистской оккупации Коля Дорогавцев, брат Саши, прибежал как то к Неле: «На углу Халутуринского магазин открыт. Люди берут, что хотят. Пошли, возьмем шахматы. Будем играть». И они пошли. Около магазина – давка, двое мужчин ругались из-за буфета. Один тянул за верх, другой за низ. Тут подъехали немцы на мотоцикле. Вышел один с автоматом. Неле бросились в глаза его красивые кожаные ботинки… Этим ботинком он со всего размаху и ударил мужчину с буфетом под зад. Все испугались, бросились врассыпную. Убежали и Неля с Колей. Без шахмат.
Первая оккупация Ростова-на-Дону в ноябре 1941 г. – жуткий холод, голод, мертвые люди на улицах. Разрушенные бомбами дома… В таком городе жила-была девочка 17 лет…
Первая оккупация году длилась 8 дней:
***
А после освобождения Ростова приехала мама! Ей удалось с помощью отца Нели уехать из Ленинграда по Ледовой дороге жизни. Спустя несколько месяцев Нелин отец, Василий Петрович Шкляренко, погиб на этой дороге: машина ушла под лед.
Анастасия Михайловна нашла выстоявший бомбежки дом на Энгельса 21 и Нелю: живую, очень худую, с признаками тифа. Дома осталась одна простынь, все белье Неля продала на рынке.
Мама вызвала врача, пожилого доктора, который лечил маленькую Нелю еще в детстве. Он пришел. Подтвердил тиф. Лечить было нечем. Посоветовал, помог чем мог и попрощался. Тут же, у Нелиного дома, в него попал снаряд, и убил пожилого доктора.
Ростов продолжали бомбить. Нелю, больную тифом в бомбоубежище не брали. Лежала дома. Под звуки сирены и разрывающихся бомб. В горячке. Но с мамой.
А мама, Анастасия Михайловна, тем временем с соседкой по квартире, врачом Вандой Феликсовной, нашли в коммунальной квартире мешок муки у соседей-евреев, что давно уехали из города. Этот мешок их и спас: варили пышки на воде, суп-затирку, тоже на воде.
С приходом Красной Армии в их квартире поселились веселые ребята – бойцы железнодорожных войск. Как-то раз они притащили ящики с мандаринами, отдали эти ящики Анастасии Михайловне и Неле. Мандарины спасали от голода и, видимо, являлись источником витаминов.
Неля пошла на поправку. С приходом весны 1942 года Неля с подругой, Надей Рещенко, отправились искать работу. Ходили по городу долго и ничего не нашли. «А пошли на фронт!», – предложила Надя. Неля задумалась, но не надолго. Оставаться в городе казалось бессмысленным. В голове постоянно всплывал образ Зои Космодемьянской, о которой писали в газетах. Неля посчитатала, что и она в свои 17 лет может помочь на фронте. Серьезные решения она давно умела принимать самостоятельно. Ничего не сказав маме, она отправилась с Надей в Военкомат Андреевского района.
В военкомате было много людей, много молодежи и две большие очереди: первая на запись в комсомол, вторая на фронт. Отстояв в первой очереди, вступив в комсомол, девушки сразу же отправились во вторую.
***
3 апреля 1942 года Неля стала бойцом Красной Армии. А 4 апреля в 6 утра ей уже было приказано явиться на вокзал, для отправки по месту службы. Неля пришла домой, сообщила эту новость маме. Никто никогда не вспоминал, что в этот момент почувствовала Анастасия Михайловна. Собрала что-то на стол, устроила дворовые проводы.
В 6 утра 1942 года Неля пришла на сборный пункт, на железнодорожный вокзал Ростова-на-Дону, с мамой. Почему-то казалось странным, что с мамой пришла она одна. Больше родителей не было. А молодежи было много. Неля села в дощатый вагон. Залезла на вторую полку, потому что там была щель, в которую можно было видеть маму. Поезд тронулся. Мама бежала за поездом по перрону и плакала.
Неля прибыла в город Каменск-Шахтинский, на учебу. Ей предстояло стать телефонисткой-радисткой. Учеба закончилась быстро и к началу лета 1942 года красноармеец Нинель Шкляренко попала по распределению в 16-й зенитный артиллерийский полк ПВО, что стоял на ж/д станции Лихая Ростовской области. О прибытии доложила командиру по фамилии Борщ. Тот посмотрел на нее и пригрозил: «Забеременеешь, будет считаться самострелом». Неля опешила.
Потом она узнала, что кто-то из их полка забеременел, и женщину комиссовали. И от этого Борща впоследствии забеременела девушка, красноармеец Зоя. Борщ ее отправил домой. В конце 40-х, уже после войны, Неля в Москве встретила его в ГУМе: бывший командир полка Борщ шел в щегольском пальто, с красивой дамой, – завидев Нелю, радостно заулыбался, даже обрадовался, пошел на встречу. Но рядом была не Зоя, и Неля прошла мимо, не поздоровавшись.
Прибыла Нинель Шкляренко в 16-й полк худой, высокой по тем временам и практически, после болезни, лысой девушкой в форме. Солдаты, бывало, потешались – снимали с нее пилотку и хохотали над коротким ежиком на ее голове. «Как тебя зовут?», – спрашивали. «Нина», – стала отвечать Неля. Ей показалось, что красивое имя Неля, а вернее Нинель (!), никак нельзя носить такому страшненькому созданию в кого она превратилась. Имя Нина осталось за ней всю жизнь.
Дни текли. 16-й полк стоял в лесу, жили в землянках, ждали приказа. Рядом ж/д станция. Солдаты нашли на станции цистерну спирта, прострелили – из щелей потек спирт… Полк, состоящий в основном из мужчин, побежал кто с чем к этой цистерне. Охмелел почти весь состав… Тогда сослуживец, молодой парень из Баку по фамилии Мугалинский, предложил Неле схорониться на время в подсобном помещении станции, пока солдаты опустошали цистерну. Не должно было находиться среди них 17-летней девочке. «А как утихомирится все, или нам прикажут двигаться дальше, я за тобой сбегаю», – уговорил он Нелю.
А потом было долгое отступление. Неля шла пешком со своим взводом, в своем платьице, по хуторским дорогам. В одном из хуторов местные бабушки, удивились, завидев девочку среди солдат, стали уговаривать Нелю остаться: «Куда ты, милая, идешь? Оставайся, схороним тебя у себя, пока наши отступают». Но Неля ни на секунду не сомневалась – надо идти с полком дальше. Да и в памяти стоял красноармеец, которого они с ребятами спасли, но его выдали фашистам.
В июле 1942 года немцы вновь двигались на Ростов, прорвали Воронежский фронт: наши войска стремительно отступали на Кавказ и к Сталинграду, и все разом хлынули через оставшийся мост на реке Дон в районе Аксая, вокруг которого шли затяжные бои.
Неля, вместе со своей частью тоже оказалась на Аксайской переправе. Через мост уходили войска, беженцы, большое количество машин, орудий, танки, гнали скот. Немецкая авиация подвергала переправу страшной бомбёжке. Самолётов, «Мессершмиттов» было на небе, как ворон!
Задачей Нелиной батареи было защищать мост: не давать самолетам снижаться, обстреливая их с земли. Неля подносила артиллеристам снаряды. Вокруг гибли люди, скот. Командовал батареей молодой красноармеец Александр Устинов. Снаряды были тяжеленные, Неля их еле поднимала, но несла, забывая про усталость. Из ушей от грохота текла кровь. Вдруг что-то сильно и больно ударило по голове, по лицу потекла кровь. Неля крикнула командиру: “Саша – меня ранило!”. Саша бросил оружие, подбежал, осмотрел. «Нина, ничего, смотри чем тебя ранило!», – протянул он оторванное копыто коровы. Голову наспех перевязали, и они продолжали держать оборону переправы.
Неля тогда не знала, что комендантом моста на Аксайской переправе был Владимир Этуш: тогда 20-й лейтенант, а впоследствии любимый актер театра и кино…
Из воспоминаний Владимира Этуша: «Эта летняя переправа 1942 года до сих пор стоит перед глазами. Нескончаемый поток войск, текущий через узенькую тропку моста, и постоянные бомбежки. Немец, разумеется, был осведомлен о стратегическом значении переправы и не давал нам расслабиться ни на сутки. Я все время находился на самом мосту, регулируя движение колонн, и, как выяснилось, это было самое безопасное место! Наша зенитная охрана не давала фашистской авиации снижаться для прицельного бомбометания, поэтому взрывы гремели где угодно, но в мост немцы так и не попали.»
Не знал Владимир Этуш тогда, что и в мост в конце концов разрушили, но уже после того, как прошли основные части. А защищала его 17-летняя Неля Шкляренко, которая покидала переправу одна из последних.
25 июля 1942 года переправа была разрушена: остатки зенитной охраны переходили на левый берег Дона: где-то шли по мосту, держась за его остатки, где-то преодолевали участки вплавь. А немецкие самолеты продолжали бомбить!
Перейдя на левый берег Дона, оказалась Неля в степи: ни деревьев, ни домов, только скирды в полях. К скирдам и бежали люди – прятаться. По скирдам и били немецкие самолёты. Многие так и оставались там лежать.
Неля тоже побежала к одной из скирд и уже оттуда видела, как мимо проезжала открытая машина, а в ней стоял красавец-капитан, взгляд устремлен вперед. Грохот – попали немцы в машину – капитана уже с оторванными ногами выбросило на землю… Он лежал на земле и кричал, плакал, вытащил из кармана фото и причитал: «Зачем я ей теперь такой нужен?!»…
Неля, атеистка и комсомолка, встала на колени и стала молиться Богу… А в небе летали «Мессершмитты».
***
Отступление было хаотичным, наши войска бежали. Связь с командованием была нарушена. Остатки утомлённых частей собирались в новые группы и пытались обороняться. Из 80-ти человек Нелиного подразделения собрали на другом берегу Дона 18 человек.
Отступала Неля до города Грозного, а это почти 800 км от Аксайской переправы. Когда ехали на подводах, когда шли долго пешком. В Грозном горела нефть. Немцы бомбили нефтяные вышки. Днём было темно от дыма, а ночью светло от огня. Это и стало первым впечатлением от Грозного…
Однополчанин Мугалинский, тот самый азербайджанец из Баку, что уберег Нелю на железнодорожной станции, тоже дошел до Грозного. Через весь ад отступления, к горам Кавказа. Казалось, что его Родина была совсем рядом. Мугалинский произвел он самострел. В руку. Надеялся, что его отправят в госпиталь, домой. Но командование все осознало. Приговорили к высшей мере наказания. Неле, вместе с другими солдатами, приказали красноармейца Мугалинского расстрелять. Он сам рыл себе могилу: рыл и плакал. Неля не успела выстрелить, услышала залпы стоявших рядом: красноармеец Мугалинский упал в могилу.
По прибытию в Грозный красноармейцы вырыли землянки и стали в них жить. Нелю порой посылали на задание в горы: с сухим пайком на 10 дней, для передачи радио сообщений. Водили в горы местные жители, чеченцы. В горах было опасно и истории ходили разные.
14 августа 1942 года красноармеец Нинель Шкляренко встретила свое 18-летие в Грозном. В этот же день приняла воинскую присягу. После присяги перед строем Нелю поздравили с днём рождения: бойцы собрали для нее букет горных цветов. Этот букет запомнится на всю жизнь.
Как-то Неля белила свою землянку: обживалась. Все такие же короткие волосы, худая, высокая, запачканная в известке. Вдруг крик: «Построение. Командующий!» Так в известке и прибежала Неля на построение. Без пилотки. Командующий осмотрел войска, подошел к ней: «Это что за чудо такое?» Объяснилась… После построения подзывает ее командующий артиллерии и приказывает: «Назначаю вас на должность моего ординарца». Как так? С чего вдруг? Потом Неля узнала, что командующий жил с женой, известной своей ревностью. К Неле, посчитал командующий, ревновать не будет. Так Неля стала работать при штабе полка.
Полевая почта. Неля писала много писем: Неле Ефраимской в Сарапул. Вове Туманову на фронт. И, конечно, маме в Ростов. Ефраимская как-то прислала письмо: «Неля, я познакомилась с твоим двоюродным братом Виктором! Он здесь учится в летном училище! Как здорово, мир тесен! После войны надо будет всем вместе собраться». Балакирев Виктор Григорьевич, двоюродный брат Нели, не вернется с этой войны. Он был сбит в первом же полете. Ему не было и 20 лет.
А от мамы писем не было. Совсем. Неля знала, что любимый Ростов подвергся еще более жестоким бомбежкам. 24 июля 1942-го года город снова захватили немцы. Вторая оккупация длилась двести пять суток. За эти семь месяцев в Германию на принудительные работы в концлагеря было угнано 53 тысячи ростовчан, расстреляно около 40 тысяч мирных жителей и военнопленных. Местом массового уничтожения мирного населения стала Змиёвская балка на окраине города, где нацистами было убито 27 тысяч человек, из них почти половина – еврейское население Ростова. Военнопленных казнили в районе Каменки. Как утверждают некоторые из ростовских историков, именно здесь в 1942 году в зоне особого режима находился крупнейший фашистский перевалочный концентрационный лагерь.
Мама Нели Ефраимской, Полина Наумовна, писала Неле: «Знаю, что от мамы твоей нет вестей. Если с ней что-то случилось, если ее нет в живых, знай: ты можешь жить с нами после войны. Ты нам как дочь».
Но как-то ночью приснился Неле сон: сходи на почту, там лежит письмо от мамы, на твое имя, «до востребования». На следующий день Неля побежала на почту: и точно, там ее ждало письмо от мамочки! Оказывается, донская казачка Анастасия Михайловна, не выдержав бомбежек города, уехала к своим брату и маме на хутор. Там и пережила немецкую оккупацию. Хотя фашисты и заходили в этот хутор, он показался им столь ничтожным, что оставили они там лишь одного немца приглядывать за местными жителями. Немец приходил к Анастасии Михайловне и ее маме, Наталье Можаевой, в дом. Показывал фото своей семьи: жены, детей. Неля, узнав об этой истории позже, возмутилась страшно: как мать комсомолки, красноармейца могла принимать у себя фашиста!
После освобождения Ростова-на-Дону Красной Армией Анастасия Михайловна вернулась в город. Их дом дореволюционной постройки, на Энгельса 21, принадлежавший когда-то купцам Гоц, продолжал стоять. Вокруг – разрушенные кварталы. Тогда то она и узнала от друзей и соседей, что Неля находится в Грозном. Не зная, ни номера части, ни полка, отправила туда письмо «до востребования»… А как только дорога была свободна, поехала навестить дочь на фронт. В Грозный.
В полку Анастасию Михайловну бойцы приняли очень хорошо. Не часто мамы навещали своих солдат. На несколько дней поселили в госпитале и Неле наконец удалось пообщаться с мамой. А еще они нашли соль. Много соли. Почему-то в Грозном в эти военные годы было много соли. А в Ростове, где в реке Дон водилось много рыбы, и которую надо солить, соль была большим дефецитом.
Неля и Анастасия Михайловна заполнили солью 2 больших чемодана. Чемоданы оказались неимоверно тяжелыми. Кое как доставили их на вокзал. Дальше Нелиной маме одной с ними было бы не справится. Стояли на перроне и смотрели на эти чемоданы. Вдруг крик с вагона ростовского поезда: «Анастасия Михайловна! Здравствуйте!» Это ребята, из тех самых железнодорожных войск, что жили у них в квартире в 41-42 годах, те, что спасли больную Нелю мандаринами. И снова они, появившись как из ниоткуда, подхватили чемоданы и погрузили в вагон. Доставили Анастасию Михайловну в Ростов. А уж соль эта помогла потом дожить Анастасии до конца войны.
Отчим Нели. Алексей Иванович Швайко. Он любил очень и Анастасию Михайловну, и ее дочь, Нелю. В довоенные 30-е годы брал Нелю с собой в поездки по хуторам: поднимать коллективизацию. 10-летняя Неля стояла в степях на вышках – следила, чтобы не подожгли народное хозяйство враги колхозов. Алексей Иванович находился постоянных разъездах, начало войны застал в городе Карачеве. Оттуда и демобилизовался на фронт в интендантскую службу. Узнав, что Неля в Грозном, прислал ей свой «аттестат» (денежное пособие военнослужащего, которое можно было обналичить в тылу). Неля, получив аттестат, купила себе на рынке… погоны. Они только начали входить в повсеместное военное обмундирование. У многих рядовых их еще не было, а Неле очень хотелось настоящие погоны.
***
Шел 1943 год. После Сталинграда немцы стали отходить с Кавказа, поскольку боялись попасть в котел, как армия Паулюса. Наши войска перешли в наступление, выдавливали немцев от Грозного, но продвижение было тяжелым. В апреле 1944 года 16-й полк направили из Грозного в Будапешт, а Нелю Шкляренко перевели в 1879-й зенитный артиллерийский полк, который направлялся на Тирасполь.
Неля, уже с отросшими красивыми волосами, при погонах, села в поезд. В вагоне 1879-го полка оказалось много новых лиц. Познакомились, разговорились. Поезд тронулся. Неля достала пачку писем от одноклассника Вовы Туманова, того самого, кто тянул ее за руку через трамвайные рельсы во время бомбежки. Вова писал, что его, командира отделения разведки, сержанта Туманова Владимира Павловича, наградили медалью «За отвагу» , что он уничтожил 6 огневых точек противника.
«Вот мне бы кто-то писал столько писем!» – раздался голос недалеко от Нели. Это был Коля Федотов. Знал ли он тогда, что именно его пачки писем Неле с фронта будут храниться Нелей и ее семьей еще многие-многие годы.
Пока Неля читала письма, подъехали к родному Ростову-на-Дону. Объявили стоянку. Неля помчалась на Энгельса 21, повидаться с мамой. Буквально на 15 минут. Только увидеться. Бежала Неля от вокзала к дому и ужасалась: целые кварталы разрушены. Мама была дома.
Когда Неля вернулась на вокзал, она не нашла свой состав. Побежала в комендатуру: «Где мой поезд? Что случилось?» «А ваш уже направили на Харьков. Кстати, вот еще один состав отходит на Харьков…» Не продолжая дальше разговор, Неля вскочила на подножку между вагонами: так между вагонами и поехала. Поезд набирал скорость. Сдуло пилотку… На счастье Нелю увидел солдат, вышедший в тамбур покурить, помог Неле забраться в вагон. Узнал про ее несчастье, пригласил в купе. Солдаты оказались крайне добродушными: нашли запасную пилотку, накормили. Вдруг: «Проверка!». Идет перекличка. Сверяют списки. Неля с перепугу тоже назвала свою фамилию: Шкляренко. И тут, то ли потому, что фамилия была и мужская, и женская, то ли провидение, но у проверяющих в списках количество людей сошлось, и они ушли. Доехали до Харькова. Попрощались как добрые друзья. «Какие же они замечательные», – думала Неля. Ей, девятнадцатилетней, эти 35-летние мужчины казались тогда стариками.
Харьков. Снова бежит Неля в комендатуру. «А ваш состав уже ушел на Тирасполь.» Но в этот раз ее оформили официально, посадили в поезд на Тирасполь, и ехала Неля уже «не зайцем». В Тираспольской комендатуре ее ждал другой ответ: “Ваши еще не приехали”. Предложили Неле ждать свою часть, дали работу. Прошло 2 дня. Новые новости: «1879-й полк не едет в Тирасполь, едут во Львов. Но вы, Нинель Шкляренко, не переживайте мы о вас доложили, нам предложили вас оставить у нас в части, в Тирасполе.»
Неля расстроилась очень. В 1879 полку было много друзей, там были ее вещи, ее письма и оставаться в Тирасполе совсем не хотелось. Поникшей сидела она во дворе комендатуры. Вдруг слышит водители говорят между собой: «Эта машина едет во Львов», указывая на грузовик с открытым кузовом, наполненный рулонами бумаги. Неля прыгнула между рулонов и затаилась. Машина тронулась, Неля поехала во Львов. Ночью стало невыносимо холодно. Терпеть не было никакой мочи, стала громко стучаться в кузов, к водителям. Те перепугались жутко – схватились за пистолеты, чуть не пристрелили путешественницу. Но разобравшись, взяли ее к себе в кабину и до Львова доставили… Так Неля нашла свою часть.
1879-й полк стоял во Львове достаточно долго. Неля ухитрялась ходить там в театр, один раз ушла в самоволку, на «Без вины виноватые» Н. Островского. Платье в театр ей давала жена командира полка. За эту самоволку отправили Нелю на гауптвахту, и в наказание должна она была мыть и убирать кабинеты командования.
(Львов, встреча Нового, 1945 года)
Из Львова 1879-й полк двинулся дальше. Многие из ее друзей уже участвовали в Сандомирской операции взятия г. Бреслау, Нелю же никак не хотели отправлять в Германию. Она в очередной раз пришла к командованию с просьбой отправить ее в наступление и, не выдержав отказа, красноармеец Нинель Шкляренко …. расплакалась. Она на фронте с 1942 года, ей обязательно надо дойти до Германии!
В Германию, в Гиндербург, Нелю отправили и именно там она встретила долгожданный День Победы!
Да, а в Германии как только появилась возможность, она пошла в парикмахерскую! Слишком долго Неля ходила бритая и с ежиком на голове, хотелось быть красивой. Сидела в очереди в советской форме. В парикмахерскую забегал то и дело немецкий мальчик, лет 6-ти и, посматривая на Нелю, кричал: «Хай, Гитлер!» и тут же убегал. Неля спряталась за дверью. Мальчик забежал снова в поисках советской девушки и.. получил от нее дверьми по лбу. Больше не заходил.
В силу своих обязанностей Неля ходила к Гертруде, немке, работающей в имении Геринга, в котором расположилась часть Красной армии. У Гертруды было много детей, совсем крошечная, но очень чистая квартира. Гертруда как то показала фото своего мужа – его убили под Оршей.
29 мая 1945 года город Гиндербург переименовали в Забже. Эту часть Германии присоединили Польше, а все немецкое население (наверное, и Гертруду, и мальчика из парикмахерской) депортировали. Но Нели уже тогда там не было. Практически сразу после объявления Победы она поехала в любимый Ростов-на-Дону. К маме.
По воспоминаниям Нинель Шкляренко. Дочь Елена Лукина и внучка Анастасия МакКейб